Произведение третье. (Они, правда, идут не по очередности написания)

Человек и три дракона
О снах и не снах...

Безызвестный, но небезынтересный факт из будущности славного графства Багла и его столицы Шо-Лаанак

Однажды, когда полуденное солнце уже во всю палило щебень центральной улицы, не оставляя никакой надежды спрятаться от грядущего зноя, но уже предвещая скорое окончание муки, на каменистый уличный настил ступил человек, которого никогда ранее не видели в городе. Лицо его было непримечательно. Тонкий нос, потрескавшиеся губы, живые серые глаза. Да и не заметил никто из Шо-Лаанкцев его черт. Не рассмотрели, ведь взгляд цеплялся совсем за другое. Начать с того, что одет человек был необычно. Если между нами, то на нем и были-то обычные  истертые джинсы, белая майка и кроссовки. При этом сказать, что его внешний вид был странен для Шо-Лаанкцев, значит не сказать ничего. Но и виду человека они не придали сильного значения. Их рты непроизвольно распахивались, а глаза округлялись, когда они видели, что он ведет за собой на трех длинных золотых поводках драконов, парящих над городом. Драконы, казалось, не обращали внимания ни на людей внизу, ни на своего поводыря. Они мирно помахивали тяжелыми кожистыми крыльями, а взгляд их, впрочем, как и взгляд человека, блуждал где-то на горизонте. Первый дракон был белым, как пики видневшихся вдали гор, а чешуя его отливала скользким серебряным блеском. Второй дракон лучился желтой щетинистой чешуей. Третий же дракон мирно светился мягким розовым светом. К слову сказать, драконов в Шо-Лаанкских окрестностях не водилось вовсе, как, впрочем, и на всем материке, да и во всем мире. Не такое это было место, чтоб там завелись драконы.
Странная процессия шествовала по главной улице, кажется, даже не обращая внимания на прикованные к ним взгляды. Стража города в каком-то служебном бреду, скорее по привычке, нежели из прямой необходимости, постаралась остановить человека. Но их только расталкивало с его дороги мягкими, но настойчивыми пинками, когда человек приближался на расстояние ладони. Мечи и копья их никак не могли достать обидчика и нарушителя городского спокойствия, каким-то образом оказываясь в последний момент направленными мимо цели. А человек просто шел вперед, никого и ничего не замечая, не оставляя следов на горячем щебне и не отвечая недоуменным взглядам. Так он и исчез, оставив позади сначала главную улицу, потом колодец, и, наконец, городские ворота. Вскоре он быстро и незаметно растворился в колышущемся от зноя воздухе вместе с драконами. Так все и было.
В это время граф Скец как раз обедал в трапезной, вид из окон которой выходил прямо  на центральную улицу. Увидев то, что творится снаружи, заприметив в небесах трех драконов, правитель так удивился, что от этого своего удивления быстро и качественно передал бразды правления своему сыну, захлебнувшись пивом. Город пал в траур по почившему правителю. Но при этом город впал так же в состояние крайнего и беспрерывного удивления. Еще бы – а по вашей улице проходил человек с тремя драконами? Не удивительно, что всю последующую неделю в тавернах за кружкой любого крепкого напитка (впрочем, не любого: пиво отныне было под запретом по постановлению наследного графа) только и судачили о произошедшем чуде. Завсегдатые спорщики до хрипоты, ночи напролет могли кричать о том, что они по поводу этого всего думают. Вариантов было море. Одни утверждали, что это божья благодать спустилась на город. Вторые кричали, что все наоборот, что это лукавый вводит мирных жителей во искушение своими чудесами. Третьи недвусмысленно намекали, что чудное видение дело рук хитрой затворницы, которая, всенепременно ведьма и которую, по совести, надо бы сжечь. Кто-то из образованных и, конечно, не слишком уважаемых людей, пояснял все массовой галлюцинацией или даже миражом наподобие пустынных (климат, действительно, этому только содействовал).
И если вы подумали, что словами все и окончилось, то вы глубоко заблуждаетесь. Не такого разряда было чудо, лишь недавно произошедшее в Шо-Лаанке. Сначала пьяноватые  спорщики, охочие до драк, доказывали свою правоту в кулачном бою. Это, впрочем, было не слишком необычным поведением охочих до драк спорщиков Шо-Лаанка. А вот слухи о разрастающейся в городе секте несказанно насторожили государственную церковь и молодого графа. Уж он-то знал, чем заканчиваются для верхов все эти народные волнения. Церковь же, надо полагать, опасалась конкурента и потери власти. Бояться было чего, потому как секта действительно имела место быть. По вечерам добрая половина города собиралась в укромном месте и слушала человека, стоявшего на большой смоленой бочке. Звали человека Нарал. Он, как ему и пристало, гордо именовал себя пророком. Роль эту Нарал играл довольно неплохо: пророк из него был, конечно, отнюдь не вселенского масштаба, но, как вещает емкое выражение, «сойдет для сельской местности». Тем более что наш Нарал был быстр умом, и язык его не имел от рождения ни одной захудалой косточки. Пророк уже успел подвести произошедшее чудо под свою, новую веру.
-И был нам знак, - вещал Нарал со своего смоленого постамента, - что не тем мы молимся и не за теми идем! Наши священнослужители давно сами погрязли в болоте бюрократии и чревоугодничества. А меж тем нам всем дали четко знать: есть тот, что держит на привязи главные пороки человеческие. Смотрите и внимайте, ибо вы все видели их! Первое, белое чудище символизирует собой безразличие, и это один из страшнейших грехов наших. Проходя мимо нищего, подай ему! Увидев, как трое бьют одного, встань на его сторону! Так учит нас божественный знак! Второй зверь – эта наша колючая ярость, пожирающая нас изнутри, как палящее полуденное солнце снаружи. Не дай ярости захлестнуть себя,и никогда не встанешь на путь неправедный! Третье чудовище являет нам наше изнеженное нежелание ничего переменить в своей жизни, нежелание тянуться к свету. Вот почему мы здесь! Первый наш враг – зверь розовый! Поможем же тому, кто в одиночку, изрезав в кровь руки, держит чудовищ на привязи! Бог наш, вот истинный мученик, ценой вечной пытки не дающий тварям освободиться и разорвать наш мир! Братья и сестры, нам открылось великое!!!
Толпа согласно гудела, хоть и видели все, что нисколько не страдал идущий человек и не сдерживал драконов, а скорее уж выгуливал их на длинных поводках. Однако, все уже забылось перед чувством застарелой обиды на богатеев и правителей, перед чувством, что надо бы уже начинать борьбу.
Собрания секты проводились в строжайшей секретности, и даже новая форменная одежда – белая хлопковая майка (символ, как оказалось, скромности и открытости), носилась под одежду повседневную, не привлекающую внимания, благо была для такого ношения идеально приспособлена.
И все же старая церковь была не так уж и беспомощна. Все секреты открылись ей уже через неделю – опыт слежения за подданными в графстве был немалый. Вскоре стражники ворвались в подвал одного из неприметных магазинов не окраине. Дневной свет из открытой двери озарил лицо пророка, и он удивленно замолк – навсегда. Стрела пронзила грудь Нарала быстрее молнии. Тут поднялся дикий шум, пронзил слух лязг мечей, и крики бегущих отражались от сырых заплесневелых стен... Все пойманные были сожжены на благостном огне костра, разведенного на центральной площади, совсем недалеко от того места, где шествовал Человек. Рядом с ними догорал в хворосте резной щит, снятый стражниками в подвале: рука, сжимающая концы трех веревок, венчающихся белым, желтым и розовым полумесяцами. Священники удовлетворенно читали молитвы. Граф снова уснул спокойно. Но было рано.
Часть нововерцев спаслась от разящего метала и теперь скрывалась в сухих лесах графства. Их новым предводителем стал не столь далекий умом, как Нарал, но зато скорый в битве и расправе Тарса  по прозвищу Рваный Нос. Вместе с ним скитающиеся люди вынашивали планы мести за поруганную веру. Очень скоро, удалившись от столицы, они нашли в близких друг к другу деревеньках Кагал и Тос союзников из числа угнетенных крестьян. Рваный Нос, хоть и не был проповедником от бога, но все же сумел внушить крестьянам желание пойти под его сильное и непоколебимое начало, а также перебить всех «зажравшихся тиранов». Тамошнее наместничество о восстаниях, как о таковых, даже не предполагало, а последний стражник был толст и неуклюж. Быстро захватив власть и повесив старое правительство, восставшие объявили близлежащие земли государством Тос-Кагал, обетованной землей и колыбелью истинной веры. Сметливые торговцы оружием быстро поняли, что к чему, поэтому вскорости восставшие уже тренировались ходить строем и обращаться со сталью, а груженые корабли увозили к далеким берегам ценности, ранее принадлежавшие незадачливым наместникам. Успешно разбив отряд, направленный из Шо-Лаанка церковью, восставшие окончательно уверились в своей силе и отправились на покорение земель графства. В походе, правда, постоянно возникали разногласия. «А тому ли учил пророк Нарал?» - спрашивали себя люди и, как правило, находили ответ в намыленной веревке. Рваный Нос не любил способных думать об отвлеченном. Восстание тем временем набирало обороты. К государству Тос-Кагалу присоединялись новые земли, а численность восставших перевалила за тысячи. Во всех городах строились конические здания, над воротами которых красовалась эмблема: рука, сжимающая поводки…
Герцог сильно переживал. Отряд, направленный на уничтожение неверных, не посылал никаких известий. Сгоряча герцог уволил главного военного министра и вздернул часть не уследивших за восставшими стражников. Затем, немного образумившись, он вызвал писаря и стал диктовать послание.
«Королю Великому Сарсэну III от преклоняющегося герцога Канга, правителя графства Багла. Мой отец не принимал вашей власти, ваше величество. Я хочу попросить прощения и за него, и за себя. Выходит так, что в первом же примирительном письме я прошу у вас помощи. Дело в том, что восставшие крестьяне во главе с Тарсой Рваным Носом, известным возмутителем спокойствия, угрожают гибелью графству и вашему покорному слуге. Более того, сообщаю вам, что так же они посмели покуситься на нашу благостную церковь и устои правления. Прошу в скорейшем времени выслать помощь. Со смирением, герцог Канг.»
В этот же день из голубятни в небо взвилась юркая белая точка.
Восставшие ликовали: их был много, они были хорошо вооружены, их вера процветала, а сами они уже направлялись прямиком на столицу. Рваный Нос гордо восседал на белом скакуне. Солнце отражалось в его нагруднике слепящей белой полоской. «За моей спиной многотысячное войско. Люди идут за мной. Я все-таки сдюжил, вошел в историю. А больше ничего и не нужно. Хотя нет, стой, Рваный Нос, как это не нужно? Разве нас мало? Ну нет, герцог еще поплатится за все. И в первую очередь за то, что на пять лет сослал тебя в золотые шахты. О да, он поплатится за все, хе-хе…» Окруженный такими приятными мыслями командир не заметил, как наступил вечер, а за ним и ночь…
Наутро впереди показались желтоватые башни Шо-Лаанка. Город встречал победителей во всей своей утренней красе. Войско ликовало. Но что-то настораживало прожженного вояку. Почему город даже не пытается защититься: до самого города не видно хоть малого войска? Когда из-за уступов на мятежников вылетела ощетиненная копьями стальная масса, Рваный Нос чуть не заплакал от отчаянья: пикейщики был королевскими. А он-то, дурак, надеялся… Вокруг уже началась битва. Даже не битва, расправа. Крестьяне, пускай и выученные держать оружие, падали один за другим на теплую траву. Кто-то бежал. Послышались залпы мушкетов, и за ними - крики гибнущих. Ударила пушка. Огненный всплеск поднял командира в воздух, и после этого ему было уже не суждено что-то увидеть.
-Ну слава Богу, ну слава Богу… - беспрестанно повторял герцог, уже придумывая в голове благодарственное письмо королю. Епископ стоял чуть поодаль, довольный таким вниманием ко Всевышнему. Он сам уже отдал все распоряжения по поводу летописи, а посему не утруждал свою голову никакими думами. Монахи в кельях оточили перья и принялись записывать новую главу жизни графства: восстание крестьян и присоединение гордого до сих графства к королевским землям. Умалчивая, впрочем, и про человека, и про трех драконов. Нечего смуту разводить.
***
Небезынтересный факт из жизни безызвестного.

Он встал, всунул холодные ноги в стоптанные тапки и нехотя поплелся на кухню заваривать кофе. Так, кажется, и не разделся вчера. Повалился на кровать прямо в джинсах и майке. Очень устал. И еще бы: за полночь домой вернулся. Шеф, нехороший человек, сказал: «чтоб статья завтра была!». Ну, вот, она и есть, только голова теперь тяжелая. Но зато судьба вознаградила человека дивным сном. Ему снилось, будто он идет по раскаленному камню улицы и ведет за собой на цепочках трех разноцветных драконов. Человек улыбнулся и, глядя на свое отражение в чашке с кофе, уже размышлял, чем займется сегодня…