СКАЗКА О КОСТРЕ

А сказка эта начинается с вполне прозаичной вещи. С того, как трое, или, может, четверо - что совершенно не важно - усталых путников остановились в диком поле на ночлег. Один из них, видно, был еще ребенком, и перезказал потом нам эту историю. Вы ведь знаете, что дети могут разговаривать с огнем, небом, ветром, тогда как большинством взрослых эта способность утеряна)
Так вот...Героем нашим, как вы вероятно уже поняли, будет не тот ребенок - рассказчик, и не остальные путники. Им будет Костер, который путники разожгли, чтоб разбить мрак и холод ночи.
А костер, покуда в него подбрасывали дрова, жил. Жил своей недолгой, но яркой жизнью. Для начала новорожденный огонь посмотрел вокруг - но за пределами излучаемого им света ничего не было видно...А за наблюдать за путниками и за собственными бликами вскоре надоело - вы ведь знаете, новорожденные всегда нетерпеливы и переменчивы)
И тогда костер посмотрел наверх. И тогда случилось, быть может, главное событие
в его жизни. Он увидел звезды. Они ласково улыбались земле со своих высоких небесных тронов, и были прекрасны. Само собой, они не просто очаровали молодой костер - они привели его в восторг, потрясли до глубины души. И в этот момент в нем загорелось - простите за неумышленный каламбур - непреодолимое желание. Всем сердцем хотел он приблизится к этим далекип прекрасным светилам, стать таким же совершенными, как они. И пусть он боялся холодного воздуха, и облаков - ведь облака состоят из воды (это нам тоже по секрету рассказал тот ребенок, который слушал огонь), а вода извечный враг всем кострам, как и холод враг теплу - это не помешало ему. Переборов все свои страхи, он вздымался высоко вверх, пытаясь взлететь, пытаясь дотянуться до звезд...И это почти удавалось ему - и с каждым разом он поднимался все выше...
К утру огонь потух - ведь под конец ночи уже некому подкладывать дров в костер. А он потух, так и не достав до звезд. И еще одна маленькая жизнь исчезла. Но вот в небе появилось и солнце - великое и вселюбяще светило...И по одной, нехотя, сталиисчезать и ночные красавицы-звезды, пока небо вновь не стано светлым и чистым.
А путники поднялись, и двинулись в путь, чтобы на следующую ночь вновь остановиться на ночлег - и вновь развести костер...
На этом, пожалуй, рассказ того доброго ребенка, умеющего слушать, закончен...Но вот еще одна утешающая мысль: Да, пусть тот костер не стал звездой, и мечта всей его жизни не исполнилась...пусть все его труды были тщетны, и он проделал колоссальную работу - по меркам костров, конечно - так ничего и не достигнув...Но подумайте - а согрели ли те многие звезды хоть одного путника? Дали ли они столько тепла в ночи хотябы одному человеку?
Так была ли тщетна жизнь того костерка?...

НЕ смог найти более новый,, подрихтованый вариант, выложил постарее

посвящается девушке лучшего друга и хорошей подруге

Театр теней
Она ушла молодой. Не достигнув еще и девятнадцати, скончалась – быстро, неожиданно. Словно кто-то вдруг задул свечу, которая до того ярко горела.  Без вступлений, без предупреждений…Это было так странно – вдруг осознать близкую, неожиданную смерть, вместо привычной, далекой и ожидаемой – как умирают старики или неизлечимые больные…Все в этом было странно – казалось..казалось, что ничего такого нет, это просто ошибка…Однако же дело было именно в том, что это НЕ ошибка – просто Мир в очередной раз напомнил нам о том, что пути Господни Неисповедимы. Что бывает – по разному, а судить об ошибках – не нам. Вот только к напоминанию такому не была готова ни Она, ни Мы.  Это стало шоком – словно гром среди ясного неба. Было совершенно непонятно – что делать, как реагировать…Зато Они – подготовились отлично. Мир людей, словно коршун, уже летал в нетерпении, когда это случилось. Не успел прозвенеть первый звонок – у них уже были готовы слова, искусственные слезы, сардонически-грустные глаза. Речи записаны на шпаргалки и отрепетированы, скорбные маски вырезаны из цветной бумаги. Даже транспаранты сделали для наглядности и таблички с надписями, когда плакать, когда грустно улыбаться, а когда и посмяться можно… И все это пустилось в ход при первой же возможности. Каждый норовил сказать, какой Прекрасной Она была, и как им всем дорога память о ней. Все, кто хоть раз её видел, вздыхали о потерянной дружбе, кто перемолвился когда-то с ней словом – пели о вечной памяти. Те же, кому совсем нечего было сказать – смотрели и старались показать как можно большую палитру эмоций, сменяя фиолетовую маску тоски на зеленую – апатии, после доставая бардовый и желтый цвета истерии, и вновь натягивая фиолетовый…
Все это распространялось тем щире, чем больше времени проходило, и чем больше прошедшее давало возможностей издеваться над собой. Они выходили на улицы, крича во всеуслышание, как сильна их потеря, как глубока Их рана, и как тяжело будет Им от неё оправиться. Погрузившись в саможалость, одни брали интервью у других, рассказывающих о своей тоске по ушедшей, после чего менялись местами и ролями, и все начиналось по новой. Входя в моду, это становилось искаженным подобием марша, в котором все, страдая, получали удовольствие. Испытывая внутри какую-то странную, мутировавшую радость, Они все с большим и большим усердием показывали миру свою тоску о смерти. До предела увлекшись своим представлением, они уже окончательно забыли непосредственно о Ней и показывали лишь свои чувства, единственно реальными из которых были лишь радость и страх. Сам же факт Её существования не имел для них ни малейшего значения. Она теперь стала лишь куклой, игрушкой, которую использовали для красивой лжи…
Все это настолько понравилось Им, что было решено повторять Это каждый год.  Оно стало регулярным мероприятием – множественным Действом, где каждый уже до автоматизма знал свою роль. При упоминании об этой Смерти стало модно надевать скорбную маску, скрывая за ней нетерпение, энтузиазм а вместе с тем страх, и понимающе кивать… Со временем это превратилось в спектакль, дьявольское шоу, ставшее самым популярным в мире. Не было ничего более престижного и утонченного, чем размышлять о тоске по усопшим и философствовать о красоте «la mort» , наблюдая сие представление, или, тем паче, участвуя в нем. Вскоре они выпросили у властей, которые были совершенно не против, солидных размеров здание. Построив в нем большую сцену, Они раз за разом показывали на ней оно и тоже…Не способные к созиданию, они, словно тени, использовали чужую жизнь и смерть для собственного существования…Его так и назвали – Театр Теней. В нем никто не жил – там невозможно было жить. И лишь тени, отражения чувств развлекали там скучающую толпу, заменяя способность чувствовать на суррогат, лишающий этой способности. Словом, они перешли, наконец, в ранг легального развлечения. Театр теней стал самым посещаемым из известных мест – там продавали грусть. Там продавали сладкую неудовлетворенность, не обязывающую ни к каким действиям, тоску, в которой хочется оставаться дальше и дальше. Они играли с Её смертью, не давая наконец спокойно заснуть… И лишь тех, кто был ей по-настоящему близок, тех, кто просил, чтоб из неё не делали игрушки, никто не слушал…
Одним из таких людей был Он. Пожалуй, было не так много людей, кто знал бы Её так хорошо, как он... Ему хватило силы потерять Её и остаться Живым. Но было кое-что, что доставляло ему куда больше боли, чем потеря. Театр Теней. Видеть, как Они измываются над Её памятью, было невыносимо. Это вызывало ярость и отчаяние, рычание и слезы одновременно. И он не мог оставить этого просто так.
Поначалу он просто саботировал шествия, которые разыгрались после Её ухода. Заглушал слова  псевдоотчаяния, рвал листы с заготовленными речами. Однако появлялись новые и новые ораторы, а вой толпы было не перекричать. Все это было бесполезно. Он не мог сделать почти ничего, оказался не в силах ни воззвать к разуму людей, ни пресечь сумасшествие. Но он все же нашел выход. Он решил сжечь основу Спектакля – сжечь Театр Теней.
Это оказалось не так сложно, как он предполагал. Здание было старым – видимо, тратиться на нововведения в архитектуре было дорого, да и не сочи нужным – деревянные балки загорались, словно спички. Вскоре уже все здание Театра пылало огромным погребальным костром. Огонь вскоре заметили, но пожар расходился так быстро, что уже ничего не смогли сделать. Это было огромным потрясением для Них.  Поднялась паника: неизвестными террористами был сожжен центр культуры и искусства. Был объявлен розыск, и за информацию о поджигателе была назначена награда. Однако, все это не понадобилось. Как только возле пепелища Театра Теней собралось достаточно много людей, Он сам вышел на останки полуразвалившейся сцены и прокричал:
-Я – Герострат, и Я сжег ваш Храм! Я – тот, кто уничтожил Театр Теней!...
                                        …………………………
  Его подвергли самой страшной по всеобщему мнению каре – Герострата предали забвению. Однако Оно не пугало Его. Ему было наплевать, запомнят ли его имя. Значение имело лишь то, что Они забыли Её имя, и это принесло спокойствие в Его душу.
Но вот только его так и не смогли забыть.

ну я бы сказал скроее - история о смертном...
хотя - увы, театр теней по-моему таки бессмертен...