Произведение второе от скромного меня.

Твое место.
Говорят, миром правит любовь...

Ветер застилал своим воем все остальные звуки. Даже их светлые голоса казались мутными и глухими в его раскатах. Они сидели на усеянном белыми россыпями плато где-то среди ничего, сидели там, куда и заглядывает то только этот вечный ветер, казалось, злившийся на нарушителей своего одиночества. Они понимали его. Они много чего понимали. Особенно он.
-Зачем ты привел меня сюда? – спросила она, - здесь холодно. Здесь всегда холодно?
Она дрожала. Слишком много ей пришлось испытать за эти дни. Теперь даже мороз стал помехой. На ее длинных ресницах и в малиновых волосах прятались снежинки. Серая тога дрожала на ветру. Белоснежные крылья тоже дрожали, мелко сотрясая и без того разбросанный в сотни направлений воздух. Она сбилась в комок, прижав колени руками. Только глаза еще задавали произнесенный вопрос.
Он вопроса не понял. Он не знал холода. Не знал так, как знала она. Он любил его всем сердцем. Так он любил и полуденное солнце, и россыпи снежинок под ногами, и языки пламени. Но больше всего он любил дождь. Неуемный ливень, когда капли сталкиваются и бьются друг о друга, звеня всей радугой запредельно красивых звуков, в конце концов сливаясь со страждущей землей. Он хотел подарить дождь этому прекрасно холодному месту. А еще он хотел, чтоб она это видела. Ему почему-то нравилось, когда она удивленно раскрывала глаза или улыбалась. Это было так похоже на смену погоды, на понятную ему среду тучь и своенравных ветров. Раньше ни одно существо не казалось ему столь близко, но при этом своенравно и буйно. Все эти эмоции были немного странными, но…
-Так зачем? – большие глаза вновь любопытно уставились на него.
-Тебе здесь нравиться? – с надеждой спросил он.
-Нет, - фыркнула она, тряхнув головой, - и я не понимаю, зачем нам надо было сюда лететь.
-Что тебе не нравится? – спросил он.
-Тут холодно… - она призадумалась, - и пусто.
-Это хорошо, - холодно сказал он, в душе радуясь, как ребенок. Уж такой пустяк он может исправить.
-Чего хорошего? – она внезапно вскочила на ноги, - Я даже не понимаю, где мы. Мне холодно. Я устала. Можешь ты хоть что-то объяснить?
-Мы нигде, - он не любил, когда она его стыдила, и поэтому сказал все резче чем надо, - мы никогда. Тут не холодно. Тебе просто кажется.
От такого объяснения она вспыхнула. Злость ей шла. Острые черты лица исполнились силой, а глаза сверкнули сквозь вьюгу.  Малиновые волосы дернулись назад, когда раскрывшиеся крылья подняли гибкое тело в небо.
-Так не пойдет, - крикнула она, - уж лучше я долечу до своего гнезда сама, чем останусь с таким как ты.
-Стой, - он почти испугался. Испугался за нее, - Ты не сможешь добраться домой отсюда.
-Тогда объясни все, - с вызовом крикнула она, все же немного снижаясь.
-Ладно, - вздохнул он, воздев лицо к фигурке, обуреваемой колючими потоками ветра, - спускайся.
Ветер снова объединил их. Она мягко ступила на заснеженный камень, и все еще обижено уселась рядом. Ему будет трудно рассказать словами. Но он попытается.
-Мы нигде, - начал он, - потому что этого всего еще нет. Мы никогда, потому что времени тоже пока не существует. И тебе не холодно, потому что ты не можешь быть нигде и никогда. То есть тебя и нет. Это мое место. Мой уголок, где я могу отдохнуть. Он всегда такой, как я хочу. Сейчас его нет, потому что я теперь думаю не только за себя. В сегодняшнем никогда я не могу построить для себя пристанище. Я хочу, чтоб оно понравилось тебе. Чтоб ты могла отдохнуть здесь. Тебе решать каким оно будет. Пока оно видит себя глыбами льда и ветром.
Она поняла. В ее глазах загорелось легкое недоверие, но оно тут же исчезло с ее лукавого лица.
-Это дом? – спросила она, - Твой дом? Твое гнездо?
-Нет, - ответил он, - это не мое гнездо. Оно не для меня. Я лишь могу устроить его.
-Для меня?
-Сегодня да. Но обычно – для ветра и дождей.
-Как это глупо, - она не понимала его.
-Может быть, - он вздохнул, это непонимание горько щекотало его изнутри, - Но сейчас давай займемся делом.
-Так тут все будет как я пожелаю? – теперь ей было интересно.
-Да.
-Все что угодно?
-Да.
-Можно сначала тут не будет ничего?
-Да.
И ничего не стало. Это было уже непонятно. Она точно знала, что есть она, и что есть этот странный парень, вдруг предложивший ей помощь в пути. Но при этом их обоих не существовало, как и всего остального.
-Пусть лучше будет земля. Большая земля. И мы.
Он слышал ее, хотя и чувствовал то самое ничто, которое сотворил время назад.
Они стояли на бескрайней сухой земле. Они были не такими как раньше. Они были проще – он вернул обоих как мог. Но это ничего. Это еще можно исправить. Просто им вдруг оказалось нечем дышать. Им вдруг стало нечего есть и пить. Такой глупости он стерпеть не мог.
Подул ветер, хлынул мягкий дождь, вокруг расстилалась какая-то зелень. В глаза ударил дневной свет. Через секунду он понял, что стоит оглядеться. Она радостно прыгала рядом, прыгала по земле, откинув назад голову и подставив лицо дождю. Она кружилась, переступая ногами и взмахивая мокрыми крыльями, с которых летели на перерез дождевым маленькие сверкающие капельки. Она смеялась. Смеялась не над ним, просто ей стало хорошо. Ей нравилось.
Он улыбнулся, и разлегся на жадно пьющей земле.
-Теперь давай отдыхать, - сказал он ей, когда она наконец то остановилась, и стала оправлять мокрые, слетевшие на лицо волосы.
-Нет, - ответила она.
-Почему? – он тоже ее не понимал.
-Я хочу посмотреть на все это с высоты.
-Зачем?
-Какой же ты все-таки… тебе ничего не хочется кроме этого твоего спокойствия.
Ну вот, теперь ей хочется скакать, хоть недавно она умирала от усталости. Но и он не так сух, как ей кажется. Когда-то он точно так же радовался жизни под беззаботным небом родины. Но просто он очень давно не чувствовал ничего кроме спокойствия или бешеного гнева. А его гнева она не знала. Это хорошо.
-Ну лети, раз хочешь высоты. Я не возражаю.
-Нет, - она хихикнула, - давай лучше поднимемся на гору и сверху посмотрим. Я не хочу летать.
-Ладно, - согласился он. Ему было не дано понять ее. Но все же это ему нравилось.
Земля не была больше плоской как блин. Они стояли на вершине горы. Она была счастлива. Он думал о том, что будет дальше. Чего ей захочется еще? Как ему угадать ее желания? Зачем ему все это нужно?
***
Он взирал на собственный угол с некоторым непониманием. Его удивлял вид там, внизу. Вокруг разливались синие черточки рек, меж которыми ютились леса и поляны. В небе плыли облака, поминутно принимая то одну, то другую форму. Там же, в небе, горел яркий круг, точка, из которой исходил весь дневной свет. Белые шершавые стены храма, стоявшего посреди одной из полян тоже приводили его в смятение. Удивительная штука – не он сотворил его. Храм долго и неумело возводили те смешные существа, которые по ее прихоти стали населять его пристанище. Сначала существа были глупыми и бессмысленными, но она сказала, что ей противно видеть их такими жалкими. И он наделил их частичкой буйства, творчества, а еще того странного чувства, которое он испытывал к ней. Теперь люди, как назвала их она, существовали очень даже неплохо. Только вот он сам был не рад. Он привык быть один. Потом он привык быть с ней. А она ушла. Ушла к этим жалким, ничтожным существам. Зря он послушал ее. Теперь он несчастен. Но что поделаешь. У каждого из творцов бывают неприятные моменты. Он надеялся, что все скоро забудется.
А еще он вдруг понял, что это больше не его пристанище. Пристанище стало принадлежать ей и людям. Теперь они вольны делать все, что захотят. А он больше не нужен. Хоть она и постаралась, чтоб в его честь строили эти странные каменные здания, «храмы», но в самом деле она даже не почтила его своим вниманием. Пора было заканчивать это все.
Он мог бы, конечно, вернуть бескрайнюю пустыню, или даже ничто, но, он знал, это не вернуло бы все на свои места. Слишком много всего случилось. Она бы не поняла его. Не пошла бы с ним дальше. А значит…
Яркая звезда взлетала в закатное небо, разрывая алую материю на две равные части. Она обо всем догадалась. Жаль, он был таким странным. Чего он хотел? А, в прочем, ерунда. Она уже научилась и сама творить с помощью людей. Вот и сейчас новая башня тянулась в небо, а по ней беспрестанно двигались сотни тысяч фигурок. Она полюбила их. Сотни этих прекрасных созданий наполняли ее сердце радостью и восторгом. Интересно, испытывал ли он хоть когда-то хоть что-нибудь подобное?
А он улетал. Его ждал новый угол, новое пристанище, которое ему еще суждено отыскать среди ничто и никогда. Но он знал: вряд ли он встретит чудо, подобное ей, такой странной и непонятной, и в тысяче и в миллионе новых пространств. Разве что он еще вернется сюда