Что-то фантастически недофантастическое от зарывшегося в старые рукописи меня.
Непростой ребенок

Фантастический недодетектив.

Слушайте, друзья мои. Слушайте. Вы, наверно, не поверите, но я все равно расскажу.
Я тогда был молод, и у меня еще не было жизненного опыта, чтобы сказать себе: «Не суй нос не в свое дело». Образование у меня педагогическое, чем я вполне доволен. Работал я воспитателем в детсаде. Знаю, обычно туда берут работать тучных, потертых жизнью женщин, чтобы дети на своей шкуре узнали все прелести старого режима. Но директриса была и сама молода, а посему обрадовалась энергичному сотруднику, с которым можно и пообщаться, в отличие от косо глядящих на нее сослуживиц прошлого поколения. Так что устроился я без особых проблем, чему был исключительно рад (с работой в России-матушке напряженка, да еще в такой, мягко скажем, глуши, проживания где я удостоился за какие-то немыслимые прегрешения).  Жилось мне вообще-то неплохо, коллектив попался занудный, но совсем не агрессивный по отношению к новеньким. Да и платили прилично, что вообще редкость.  На жизнь в снятой за два квартала от работы комнатушке хватало. Как оказалось, мое благополучие являлось неким авансом за случившееся со мной, так скажем, происшествие.
Я уже примерно пару месяцев  мотался от работы до дома – из дома на работу. Служил на благо подрастающему поколению. Так вот, однажды в наш детсад поступил мальчик. Такой веселый, от сверстников ничем не отличался. Все бумаги в порядке. Особых проблем не создавал – был, казалось, гораздо смирнее одногруппников. Когда дети на прогулке дружно носились по улицам, поглощали песок за нашими спинами (прямо ужас какой-то; вы мне объясните, откуда такое пристрастие?), доламывали старый дощатый макет автомобиля и мучили насекомых, этот мальчуган смирненько сидел и лепил куличики. Это никого не удивляло, если честно. Мало ли какие дети бывают? Хотя, возможно, нам следовало сразу понаблюдать за Васенькой. Так звали этого паренька. Точнее,  под этим именем знали его мы.
А первые странности заметил именно я, и связаны они были именно с обожаемыми Васей куличиками из песочка. Время, отведенное на прогулку, уже кончалось, и я собирал детей в нестройную колонну, разбитую по парам. Колонна детишек со мной во главе подошла к песочнице, дабы забрать нескольких, не внявших призывам, карапузов. Вася сидел на корточках с пластмассовой лопаткой в руках. Перед ним замерло его творение.
-Нравится? – спросил он, подняв голову на меня и щурясь от солнца.
-Очень красиво, - ответил я. Этакая формула, заготовленная для ответа на подобные вопросы. А то ляпнешь правду-матку, а ребенок возьми и разревись. Короче, лучше не рисковать. Взглянул на «куличик» я уже после того, как ответил. Лучше бы я этого не делал. На насыпанном песочном пригорке замер песочный же шар, диаметром примерно с футбольный мяч. Я удивился. Шар стоял на пригорке, однако никуда не катился. Наверняка, с землей его скрепляла какая-то палочка – дети порой бывают крайне изобретательны. Удивительно было другое: по всему шару на абсолютно равных, как будто измеренных расстояниях располагались небольшие углубления. Чтобы так их разместить мне бы понадобилась линейка, терпение и вагон свободного времени. А паренек сварганил такой вот геометрический этюд за нашу пятнадцатиминутную вылазку на свежий воздух. Да, ведь он сначала играл с другими детьми, так что времени у него было от силы минут десять, а то и пять. Я пригляделся внимательнее. Заметил еще одну странность – шар был выполнен из абсолютно сухого песка, который по своей природе  не сцепляется, сразу рассыпаясь в руках. Я сглотнул и с замиранием сердца заглянул в основание «куличика» - а действительно ли он держится на палочке? Заглянул и увидел, как шар держит равновесие, стоя на двух-трех песчинках. Это уже ни в какие ворота не лезло.
-Очень красиво, Вася, - борясь с заплетающимся языком, произнес я, - как ты это сделал?
-Зял лопатку, зял песочек, - ответил Васенька, еще толком и говорить-то не умевший, - и сделал.
-Можно потрогать? – с лезущими на лоб глазами спросил я.
-Рассипится, - грустно ответил мальчуган.
Я все же потрогал. Под моей ладонью сухой песок и впрямь стал рассыпаться. Скоро на земле осталась только кучка песка, ничем не отличающаяся от остального массива, насыпанного на территории для детских игрищ. Я тихо выругался, поняв, какую ошибку совершил. Теперь я и сказать-то никому не мог – за дурака примут. Единственное доказательство рассыпалось в пыль. Вася меня предупредил, а я не послушал. Ну ничего, бешеная мысль уже выработала план действий – дождаться следующей аномалии и сразу бежать за директором. Я стоял с круглыми как блюдца глазами, а Вася весело гонялся за бабочкой и что-то лопотал.
С тех пор коллеги отметили во мне некоторую нервозность. И правильно – я ни спать, ни есть с того времени не мог. А Вася больше никак не проявлял своих удивительных способностей. В голову уже лезли мысли насчет того, не привиделось ли мне все это чудо? Но, вообще, не должно бы – помнил я все достаточно отчетливо. Время теперь тянулось ужасно медленно, но все же я дождался.
Ко мне подбежал Саша и несколько обижено и крайне быстро выложил:
-Пал Палыч, а у Васи машинка летающая, - здесь он замялся, пытаясь побороть в себе какую-то преграду, - Можно мне такую же?
-Как летающая? – удивился я, в принципе уже все понимая.
-Ну, мы играли в город, и нам не хватало самолета, - с серьезным видом пояснил Саша, - Вася сказал, вместо самолета будет летающая машинка. Я и не знал, что она летает. Пал Палыч, по настоящему летает, взаправду!
-Ну, пошли скорее, - ответил я, беря Сашу за руку.
В принципе, это могли быть просто детские выдумки. Но такую гипотезу опровергали две вещи. Во-первых, слово «взаправду», редко употребляемое детьми без надобности. А во-вторых, мои догадки. Вася не был простым карапузом. Мы с проводником Сашей вошли в комнату и направились к углу, где на теплом ковре уютно устроились дети. Падение моей челюсти ограничил пол. Она наверно очень громко об него брякнулась. Цветастые машинки и блестящие пластиковые куклы забыто и грустно валялись на полу. Дети побросали их, уставившись на левитирующую по комнате деревянную гоночную машину с цифрами «65» на борту. Неуклюжие колесики грубо вращались вокруг своей оси, машинка забирала влево. Вася чуть улыбался, провожая удивительную игрушку едва заметным движением руки и по-детски изображал шум двигателя: «Б-ж-ж-ж-ж…». Так что игрушка была вполне обычной, а вот игрок попался неординарный.
Я что есть силы метнулся из комнаты, в кабинет директрисы. За спиной пронзительно звякнуло – кажется, я уронил стоявшую в недосягаемости детских ручонок вазу. Стояла, стояла, а тут «звяк!», и все.
Я буквально взлетел по лестничным пролетам на второй этаж, пронесся мимо старожила детсада Клавдии Ивановны, которая проводила меня неодобрительным бормотанием, и без стука ворвался в кабинет директрисы. Она недоуменно оторвала взгляд от лежащих на столе бумаг и начала медленно привставать над своим креслом, видимо принимая боевую стойку.
-Там ЧП, - задыхаясь, но опережая гневную волну директрисского негодования, выплеснул я, - внизу.
-Идемте, - среагировала она, на ходу поправляя очки.
По пути я объяснял причину столь экстравагантного появления в кабинете. Директриса упрямо не верила. Впрочем, я ее понимал.
-…знаю, все это кажется нелепицей, - тараторил я, - но все так и есть. Чертовщина какая-то.
-Посмотрим, посмотрим, - сдержано отвечала начальница, ускоряя шаг.
Детские головки дружно обернулись на нас. Автомобили и куклы успели вернуться в руки малолетних хозяев, недавно летавшая машинка советского производства вертелась в руках Васеньки. Дети увлеченно утюжили машинками ковер, о чем-то переговаривались и непоседливо елозили по полу. Милая и обыденная картина. Детки играют в игру, правила которой нам, взрослым, не понять ни за что.
-Н-н-у… - раздраженно протянула директриса, поглядывая на меня.
-Сейчас, - торопливо и непонимающе произнес я. Ведь не могли дети так быстро насмотреться на летающую машинку! Не могли. И, по-моему, в их лицах читалось что-то заговорческое. Ох, как все это непросто!
-Васенька, - стараясь говорить самым обыденным тоном, произнес я, - ты, вроде, только что заставил машинку летать. Не мог бы ты показать нам, как ты это сделал?
Вася пожал плечами. Кстати, со времени инцидента с шаром он научился нормально говорить.
-Вот так – ответил он, беря в руки автомобиль. Я затаил дыхание. Но Вася всего лишь поднял руку с зажатой в кулаке машинкой над головой и изобразил полет, надрывно жужжа. Разом дети весело засмеялись. Начальница, видимо, отнесла их смех к себе. Подумала, что я с детьми разыграл ее.
-Вам такие шуточки дорого обойдутся, Синицын, - гневно произнесла она, прежде чем развернуться и зацокать по лестнице вверх. Я ринулся за ней, на ходу подбирая нужные слова.
-Вы не поняли, Марь Сергеевна, это не шутка… это этот мальчик… то есть он действительно… он просто сейчас почему-то перестал…
Дверь ее кабинета хлопнула перед самым моим носом. Отношения с начальством были непоправимо испорчены. Уходя с работы, надевая куртку, я заметил, что дети смотрят на меня угрюмо и даже с укоризной. А Вася улыбается. Может, мне показалось, но знаете, ехидно так улыбается. Играет, стало быть. В «кто кого перехитрит». Непростой, ребенок, ой непростой!
Всю последующую ночь я провел без сна. Часто возвращался к Васиному взгляду, и все больше убеждался, что он понимает мой замысел и может при желании обвести меня вокруг пальца. Еще раз повторюсь, возможно, со мной сыграло злую шутку мое воображение, но от давешних событий у кого хочешь крыша съедет! Нисколько не борясь с бессонницей, я разрабатывал план дальнейших действий. Начало было положено - 1:0, явно не в мою пользу. Операция «Непростой ребенок» начиналась. Сперва я решил поговорить с матерью карапуза. Она всегда забирала его очень поздно, когда в саду оставалась лишь пенсионерка Клавдия Ивановна, так что мы с ней практически не сталкивались. Ну что же, дождусь. Далее я решил сразу закупиться приборами слежки и обороны – это вполне могло понадобиться. А еще разузнать, где живет Вася с мамой. Отца, насколько я помнил по бумагам, у него не было. Пропал без вести.
Днем, уходя на обед, я забрел в охотничью лавку (у нас в районе леса кишат промысловым зверем, так что такой магазин в провинции являлся чем-то неотъемлемым). Там, за стеклянными витринами, окруженный разнокалиберным оружием, меня встречал полный продавец в зеленой жилетке на белую майку. Завидев меня, он начал улыбаться – видать почувствовал, что у покупателя водятся деньги.
-Чего желаем? – дружеским тоном спросил он.
-Я не знаю…, -начал я медленно, - я, в общем-то, дилетант… друзья посоветовали для начала приобрести оружие и что-нибудь из оптики…
-Ага, начинающий! – обрадовался продавец, - Нашего полку прибыло… мда. Могу посоветовать для начала вот эту игрушку…
Он снял со стены небольшое помповое ружье.
-Вас наверно интересуют подробности? – спросил продавец.
-Нет, увольте, - усмехнулся я, - я же ровным счетом ничего не понимаю. Доверюсь вашему выбору – вы человек опытный…
-Да, что есть, то есть, - ответил продавец, - ну а из оптики могу посоветовать вот этот бинокль – десятикратное увеличение, удобен при переносе, опять же.
Я взвесил дорогую игрушку в руке и кивнул – мол, беру.
-Так, - засуетился продавец, - бинокль можете брать сейчас, а с оружием придется повременить… Сейчас мы с вами заполним некоторые бумаги. Потом нам придется его зарегистрировать. Эмм да. После приходите, скажем, числа двадцать седьмого.
-Так долго ждать? – спросил я.
-А чего вы хотели, мой друг? - спросил дядечка, - Оружие – оно и в Африке оружие.
В магазине меня продержали еще полчаса. Я что-то заполнял, подписывал. Потом вышел на свежий воздух и направился по дождливой улице под серым пасмурным небом. Вскоре я уже заходил под козырек здания детсада. Одно из немногочисленных хороших качеств маленьких городков – все располагается близко. Вот он магазин, где разбили окно, а вот уже и здание милиции, хе-хе.
День прошел без приключений. Вася так же лепил куличики, бегал с другими детишками, играл в машинки. Ну, разве что, однажды он не мог дотянуться до вершины построенной башенки, чтобы водрузить на нее последний кубик. Тогда фигурка мягко вылетела у него из руки и, пролетев сантиметров десять, легла на самую маковку игрушечного небоскреба. Я уже не удивлялся. Не удивлялся даже тому, что опять оказался единственным свидетелем. И никуда не бежал, искать «понятых» в лице коллег. Кто же мне теперь поверит, учитывая то, что все уже случилось? Я просто улыбнулся взглянувшему на меня Василию. Противника надо понять и полюбить. Черт, я ведь и в самом деле считал этого мальчишку своим противником! Имела место быть и еще одна странность. Многие детишки вместо того, чтоб неугомонно носиться по коридорам, или, скажем, играть в магазин, подолгу сидели как завороженные перед какими-нибудь предметами, явно пытаясь поднять их в воздух силой мысли. Естественно, ничего у них не получалось. Они подражали новому кумиру, но то, что было дано ему, не было дано остальным.
Вечером я изъявил желание остаться на рабочем месте – сослался на какие-то свои семейные обстоятельства. У меня и семьи-то нет! Но Клавдия Ивановна покивала – мол, у кого не бывает, и больше не обращала на меня внимания. Я и не возражал. Никого кроме нас с пенсионеркой и Васенькой во вмиг помертвевшем здании не было. Свет на верхних этажах выключили, из-за чего создавалась особая завораживающая атмосфера. Ее плетению содействовал и мерный шум ночного дождя за окном. Ждать пришлось не то чтобы очень долго, но все же прилично. Но вот в коридоре послышался скрип открываемой двери, стук каблуков по кафелю, и в дверном проеме появилась мать экстраординарного мальчишки. Забитая жизнью крошечная женщина с короткой стрижкой, в сером пальто. Она крикнула Васю. Мальчик побежал к ней, весело озираясь на воспитателей (то бишь на нас с пенсионеркой).  Они с матерью подошли к шкафчику с вишенками, и она стала пеленать сына в разные куртешки-распашонки и варежки-на-веревочках. Я тоже стал одеваться – немного в сторонке. Справившись с непоседливым ребенком, мать попрощалась с Клавдией Ивановной, взяла сына за руку и вышла в ночную сырость. Я последовал за ней, предварительно тоже попрощавшись с пенсионеркой. С крыши капало на и без того мокрый асфальт. Холодный ветер заставлял сильнее вжиматься в куртку. Я окликнул мать Васи.
-Извините… не знаю как по имени-отчеству…
-Марья Александровна, - с готовностью ответила женщина, - вы хотели что-то спросить?
-Эмм, скажите, Марья Александровна, - подбирая слова поделикатнее, начал я, - вы не замечали у своего ребенка эмм… сильных талантов? Я вот, например, замечал…
-Ну да, - слишком спокойно ответила мать, - мы неплохо рисуем, да, Вася?
Вася с готовностью кивнул. Ну да, а чего я еще ожидал?
-А…других, редких способностей вы у сына не замечали?
-Не понимаю о чем вы, - глотая подобравшийся к горлу ком, ответила мать.
-Ну, скажем так, способности к экстраординарным действиям… таким как…
Закончить я не успел. Мать мгновенно изменилась в лице.
-Не приставайте к нам, - задыхаясь угрозой прошептала она, - а нето я сообщу вашей начальнице… вас уволят.
Марья Ивановна развернулась и зашагала прочь. Каблуки звонко зацокали по мокрому асфальту. Мальчик неуклюже обернулся и взглянул на меня. 2:0. Я разбитый возвращался домой. Надо что-то делать.
Разузнать, где живут мать с ребенком, труда не составило. Даже в архив обращаться не пришлось. Я просто расспросил пенсионерку Клавдию Ивановну, которая всегда все и обо всех знала. Ей бы лишь посплетничать, она даже цели, с которой я интересуюсь, не спросила. Уходя на обед, я совершил вылазку по указанному адресу. Уютный дворик с ржавой каруселью в центре окружало три хрущевки. В одной из тех, что глядели друг на друга, и располагалась искомая квартирка. Я сразу приметил себе место для слежки – лестничный пролет на третьем этаже другой хрущевки, закрытый мутными, сто лет не мытыми, стеклами. Оттуда я буду видеть все, а меня видеть не будут. Запомнив дислокацию предполагаемого противника (слова-то какие неживые!), я вернулся на работу.
***

Третью неделю дождь хлестал как из ведра. Отпуск по случаю болезни уже кончался.  Получить его не составляло труда – погода сейчас такая, что поголовно все хлюпают носами. Я же поставил свою расхлябанность на пользу дела.  Я сидел на широком подоконнике внутри старой-престарой хрущевки, попивал горячий чай из дымящегося термоса, всматривался в темный квадрат окна и проклинал себя, за то что обул кроссовки вместо нормальных резиновых сапог. Мокрые подошвы обращали на себя слишком много внимания, не давали сосредоточиться. Иногда вверх или вниз по лестнице за моей спиной пробегали сонные горожане-собратья, которые, к счастью, усиленно не обращали на меня внимания. Даже не смотря на бинокль защитной окраски у меня в руках. Окрас-то и впрямь был защитным, раз люди его не замечали! Чудеса, да.
Сидел я в этой дыре уже пятый день подряд. Ну, с возвращениями на ночь в свою уютную комнату, понятно. Но вот результатов слежка не давала. Семья оказалась самой обычной. Мать рано вставала, готовила завтрак, поднимала сына, кормила, шла с ним в сад, уходила на работу, вечером забирала сына, они возвращались домой и ложились спать. Изо дня в день. Конечно, мальчонка иногда выкидывал магические штуки, но мать его за это отчитывала. В каких выражениях сказать не могу, жучок я раздобыть не смог. Не Джеймс же я, так его, Бонд! Только и жучок, думаю, не дал бы мне результатов. Но где не выручает техника, там спасает случай. Руками той же техники, но не важно.  А случилось вот что: я всегда возвращался с «промысла» около одиннадцати часов. На руке у меня висели дешевые китайские часы, по которым я и узнавал время.  Я бы так ничего и не добился, если бы  затеял всю операцию раньше или позже. А так она попала по времени на такое необычное явление природы, как перевод стрелок на час вперед. Я, естественно, забыл перевести свои стрелки на наручных часах (ну, или точно, то не стрелки, а электронные цифры). Всегда пропускаю это событие, так как не понимаю, зачем оно нужно. Перевожу примерно через месяц, когда замечаю, что не высыпаюсь и прихожу на работу что-то уж очень уж рано.
И вот, в одиннадцать по моим (и двенадцать по всем остальным) часам, когда я уже собирался покинуть свой пост, к моему несказанному удивлению свет в давно уснувшей квартире Васи вдруг зажегся. Зажегся очень тускло и только в прихожей. Я ухватил бинокль нервными руками, приставил к глазам, понял, что приставил не той стороной, перевернул. Когда спешишь, – не торопись! Жаль, я не соблюдаю этого правила. Разглядеть что-то в практически кромешной темноте было ужасно трудно.  Но я старался. Глаза помаленьку привыкали.  Вот уже вполне нормально видел прихожую, в которой Вася крутил в руках ключи, стараясь открыть дверь на улицу. Дверь же в большую комнату наглухо заперта, лампа под потолком еле тлела. Видимо, количество ватт ее мощности слегка подправил Васенька. Наконец, дубовая дверь поддалась детским ручонкам, и Вася вышел на улицу, аккуратно водворив ее на место. Лампа тут же потухла. Я мог поклясться, Вася не щелкал кнопкой выключателя! Выходило, что мальчик сам генерировал электричество в проводах! Генерировал совсем слабенько, чтобы лампа еле горела и не побеспокоила мать.  А мать, видимо, не знала о ночных прогулках сына. Ну ничего, зато я выясню, куда это он собрался! Я быстро сбежал вниз по лестнице, еле успев пихнуть термос в сумку, в которой уже дремало укороченное ножовкой ружье. Ружье я обрезал сам одной из бессонных ночей. Последнее время их у меня было достаточно.
Я притаился в кустах и ожидал появления мальчонки. Он не заставил себя ждать. Воровато озираясь, Вася пробежал по двору и скрылся за поворотом. Я метнулся следом. Когда мне посчастливилось выбежать на перекресток, мальчик уже исчез за другим домом. Я, проклиная быстро уставшие легкие, побежал дальше. За поворотом улица шла сплошь прямая. Одинокую фигурку бегущего в свете уличных ламп человечка взгляд ловил без проблем. Теперь я крался вдоль стен домов, в основном усаженных грязными от машинных испарений кустами. И я бы поклялся, что заметить меня в ночном тумане невозможно, если бы Вася не сделал это каким-то непостижимым образом. Он испуганно обернулся и поглядел мне прямо в глаза. Даже с такого расстояния я чувствовал, что он думает. Очень быстро, надо сказать думает, потому что через секунду после того, как наши взгляды встретились, у меня в глазах мелькнул яркий свет. Я попытался отмахнуться, так как ничего не видел. Вспышка исчезла, как и подобает вспышке, очень быстро. Но вот мир вокруг пошел зелеными кругами. Это сбивало с толку. Я нещадно ударил себя по щеке – нельзя было терять ни секунды. Круги  ушли вслед за вспышкой.  Я метнулся вперед по улице. Но тут же остановился как вкопанный. От меня убегало сразу три темных фигурки. Я ударил себя еще раз. Ничего не изменилось. Я вздохнул и побежал на удачу за средней. Сложно бороться с таким соперником! Фигурки разделились и мне не оставалось ничего, кроме как свернуть в переулок за одной из них. Другие тени скрылись из вида.  Я быстро догонял мальчика – будь он трижды телепат, но он в первую очередь всего лишь недавно родившийся человечек. Мышцы, надо полагать,  у него еще не слишком развиты.  Кусты неслись мимо с ошеломительной скоростью, свое дыхание я слышал как бы со стороны. Пар  изо рта вырывался  в холодную ночь, заслоняя обзор. Еще чуть-чуть. Ну! Есть? Нет…  Я чертыхнулся, ухватив рукой быстро теряющий форму черный туман. 3:0? Ну уж нет! Переулки города услужливо указали мне путь. Теперь полагаться можно было только на удачу и знание города. Куда он мог побежать с той улицы? Как туда добраться? Легкие просили меня остановиться, но я давно не слушал их надрывное хрипение, только увеличивая скорость. И тут мне во второй раз за день повезло. Я чуть не столкнулся с Васей, на всей скорости выбегая на широкую улицу. Но он быстро сообразил. И опять разделился. Эх, нет, во второй раз со мной этот фокус не пройдет! Тени вблизи были лишь тенями, так что я не поддался на провокацию. Мальчик бежал к котловану. Когда-то там собирались строить дом, вырыли яму, поставили сваи, но потом почему-то забросили дело. Так и остался котлован приживаться в городском пейзаже, постепенно наполняясь дождевой водой и лягушками. Только  сваи немыми бугорками торчали из цветущей воды. Так было и по сей день. Вася ловко вспрыгнул на одну сваю, с нее дотянулся до другой. Была у детей в нашем городе такая игра – пройти по сваям от одного берега до другого, не шлепнувшись в холодную воду. Я последовал за ним. Мои ноги гораздо быстрее находили дорогу меж сваями, играл свою роль только страх перед падением, который означал бы проигрыш в наших «салках». Вот я все ближе и ближе к Васе. Прыжок, еще прыжок. Он оборачивается. Над нами разносится крик, похожий на крик чайки.  Я отвлекаюсь. Вася пользуется этим, чтоб убежать. Оглядываю темное небо. О ужас – на меня несется нечто среднее между летучей мышью и человеком. Кажется, таких в мифологии называли вивернами. Вмиг вспотевшими ладонями я раскрываю сумку, не глядя на ощупь хватаю обрез. Сумка с биноклем сваливается с плеча и уходит под воду. Чудовище все ближе. Стреляю. С хрустом виверна исчезает. Но впереди еще два таких же…
Я понял, что это миражи только истратив с десяток патронов, когда одна из бестий прошла сквозь меня на крутом вираже. Я выругался и, стараясь не обращать на них внимания, стал искать глазами  мальчика. В окнах домов зажегся свет – граждане, обеспокоенные стрельбой, жаждали подробностей. Ага, вот и мальчик. Убегает вниз по тоннелю… Черт, какому такому тоннелю? Там же всегда был обрыв! Недосягаемый никак, кроме как по сваям, но все же обрыв. А, ладно! Прыгаю по серым столбикам, приближаюсь. Мешает обрез в руке. Но он мне еще пригодится. Спрыгиваю. Ноги увязают в податливой грязи. Шлепаю вперед, в зияющую темнотой дыру. Эх, мне бы фонарик! Выставляю свободную руку вперед и углубляюсь в темноту. Страшно. Тоннель ведет вниз, под землю. Рука против моей воли подрагивает. Слух доносит хлюпанье сапог и далекое журчание воды. Я запинаюсь за какой-то корень, поднимаюсь, хлюпаю дальше…  И зачем мне нужно все это?
Темнота начинает потихонечку рассеиваться. Впереди – слабое белесое свечение. Бреду так быстро, как только могу. Вдруг стены раздвигаются, и я выхожу под огромные свисающие сверху своды. Светятся подземные грибы исполинских размеров, окружающие странную на вид поляну. Подземное озеро… Множество ответвлений и тоннелей. Слышу топот шагов. Детских шагов. Непонятно, куда бежать. Коридоров сотни, выбрать один нужный при такой акустике, когда эхо звучит сразу с нескольких сторон… Невозможно! Неужели 3:0? После всего? 3:0? Нет! Почему? Горячие слезы подкатывают к глазам и выплескиваются на сжатое стужей лицо. Сажусь на какой-то камень. Закрываю лицо руками. Не знаю, сколько я так сидел, дав волю чувствам. Но нет, как оказалось,  не три – ноль, а шах и мат. На этот раз, в мою пользу.
-Здравствуйте, верхний собрат, - вдруг окликает меня голос. Нежный, певучий и очень четкий. Я поднимаю глаза и вижу ЭТО. Человеческого сложения, немного щуплое существо. Большие кошачьи глаза, узкий ротик, крупный лоб, кожа с синим отливом. Из одежды – набедренная повязка и теплая меховая жилетка. Светится ЭТО так же как и грибы чуть заметным холодным светом. Нервно поднимаю оружие.
-Прошу, не надо, - говорит ОНО. Но я все же стреляю. Грохот оружия вдруг окружает меня со всех сторон, отражаясь от стен пещеры. Акустика, черт бы ее побрал!
-Я же говорил, не стоит, - вздыхает гуманоид, сжимая вылетевшую из моего ствола пулю в кулаке. Грохот утихает.
-Кто ты? – кричу я, опять забыв про эхо. Вот только оно обо мне не забывает.
-Не надо так громко, - щебечет гуманоид, - здесь часто случаются обвалы. А я – человек. Подземный человек, если это вам это еще не понятно, верхний собрат. И, пожалуйста, больше не используйте оружие. Мы не желаем зла.
-Кто вы? - немного приходя в себя от шока, спрашиваю я.
Словно в ответ на это из тоннелей тут же начали показываться светящиеся головки с круглыми кошачьими глазами. В мгновение ока пещера наполнилась почти дневным светом. Вокруг столпилось такое количество этих созданий, что я сразу потерял способность удивляться. Среди толпы стоял и Васенька. Он робко улыбнулся, встретившись со мной взглядом. Теперь он был рядом со своими и нисколечко не боялся меня. А был он действительно среди своих. Только теперь я заметил, что глаза его слишком крупны для человека, а нос слишком мал. Правда, для детей это зачастую нормально, так что ничего удивительного. А вот еле-еле проявляющее себя свечение вокруг Васиной фигурки, заметное только в темноте, сразу расставило все точки над i.
-Мы, - как бы продолжая беседу, проговорил главный, - подземный народ. Подземные люди, если вам угодно.
-Но как… почему мы о вас ничего не знаем? – запинаясь, проговорил я.
-Человечество слишком плохо относится к тем, кто не подобен им самим, - спокойно пропел человек, - вспомните инвалидов, идею расизма, и вы сразу все поймете. Нам не выгодно было бы выходить из тени.
Я хотел перебить, но подземный человек продолжил.
-А обвести  верхних людей проще простого – вы, вероятно, уже встретились с Васиными способностями? Так вот, он, как полукровка, гораздо слабее нас. Да и люди часто не видят дальше своего носа. Не верят действительности. Прошу прощения, если этим вас обидел.
Но я не обиделся. Только обалдело спросил:
-Полукровка?
-У вас очень много вопросов, уважаемый собрат, - прочирикал человек, - идемте лучше в город, в уютный дом. Вы ведь пришли за информацией?
Я кивнул.

***

Город представлял из себя нагромождение зданий на склонах огромной по своим масштабам пещеры. Здания же, в свою очередь, снаружи представляли собой нечто среднее между гнездом и палаткой. Снизу – теплый «вольер» из глины, по центру – шест, к которому от кромок  «вольера» поднимается материя (что-то вроде брезента), образуя внутри конус, занимаемый под жилье. Внутри «палатки» я с удивлением обнаружил обыкновенную лампочку Ильича, подвешенную за шнурок к одной из стенок и освещающую комнату привычным электрическим светом. Впрочем, никаких проводов я не увидел. Да их и не было. В центре была печка, трубу которой я снаружи принял за шест. На верхней плоскости печки я усмотрел противень, на котором что-то аппетитно шкварчало. На полу – пара тугих матерчатых шаров, на которых подземные люди сидят. В общем, уютно до безобразия. Мой провожатый сидел на одной матерчатой «табуретке», я - на другой. Где-то в его ногах затаился и Вася. Со входа на нас таращилось еще несколько пар любопытных детских глаз. Взрослые вели себя более отстраненно, но, проходя по подземным улицам, тоже обращали свой взгляд к нашим окнам.  За время шествия до города я немного привык к подземному народцу и уже не боялся. Проводник предложил мне ароматную лепешку и начал рассказ.
-Ну, - прощебетал он своим мерным голоском, - наверно, рассказ нужно начать с, извиняюсь за тавтологию, с начала. Наш народ, как и ваш, живет уже миллионы лет. Когда-то давным-давно, когда ваша раса начала основывать первые государства, на голову нашего племени посыпались поклеп и гонения. Нас было меньше, но мы были во сто крат сильнее вас. Немного зная человеческую систему приоритетов, извиняюсь за только что сказанное. Но мы не хотели причинять вред друзьям. И до сих пор не хотим. И мы ушли под землю, чтобы не вести бессмысленные войны. Возможно, подземелия изменили наши тела, и мы стали менее походить на людей верхних – синяя кожа, крупные глаза, фосфорический свет тел, мы понимаем, все это вас пугает. Но это всего лишь эволюция, верхний собрат. Мы знаем, ваша, менее обороноспособная раса ведет кровопролитные войны. Нам же это не нужно. За наш дом мы не беспокоимся – сила, даденная нам, еще раз извиняюсь, при нужде сотрет в порошок любое ваше оружие, вплоть до ядерного. Многие люди знают о нас, приходят на нашу родину – в подземные тоннели. И, дорогой друг, мы искренне рады гостям. Может, это из-за отсутствия страха перед вами. Увы, не могу сказать того же о вашей расе. Ну ничего, когда-нибудь мы объединимся. И доказательство этому – перед вами. Этот ребенок, именуемый Василий в вашем мире и Осс-хил в подземном, вселяет в меня надежду. Теперь, собственно, о нем. Вы ведь именно из-за него пришли сюда? Можете не отвечать.
Его мать раньше была геологом. Она и ее группа отыскала один из наших тайных ходов. Как они обошли наши наваждения и смогли войти внутрь – загадка. Сегодня, например, мы сами открыли проход около котлована, чтобы вы не мучались всю жизнь, терзая себя загадками, верхний собрат. Так вот, его мать и ее группа каким-то непостижимым образом сумели забраться в наши тоннели. Я не знаю, как все развивалось бы, не обвались ход, по которому они пришли к нам. Его мать умоляла наших далеких собратьев, живущих за много-много миль от нас, помочь им, выпустить на поверхность. Но, к сожалению, тамошнее племя (одно из многих) располагалось слишком далеко от другого выхода. И все же они снарядили караван и отправили в этот грот. Много препятствий встречалось ему на пути и много времени прошло, пока караван добрался до нас. Оказалось, мать Васи, сжилась с нашим племенем настолько, что увидела в нас людей, что вообще не свойственно для верхних собратьев. Она влюбилась. Влюбилась в подземного человека, что охранял караван. Светлая ему память. Любовь – еще одно подтверждение того, что мы с вами не такие уж и разные.
Уже на поверхности, в городе над нами, она родила. Василия. Осталась жить в этом городе она для того, чтобы быть рядом с гротом. Мы всегда рады ей, жаль она редко перед нами появляется. Дела знаете ли. А вот мальчик частенько захаживает. Подозреваю, что без разрешения матери. Так ведь, Осс-хил? Ну да ничего, я тебя не виню, каждое любопытство должно быть удовлетворено. Ну что, верхний собрат, удовлетворил я ваше любопытство?
-Почти, - ответил я, теребя в руках остывшую лепешку, - вы сказали, меня бы всю жизнь мучили вопросы. Почему?
-Как не прискорбно сознавать, - ответил подземный человек, - но мы закрываем этот тоннель. Да, да. Мать с малышом переедут в другой город, поближе к нововырытому. Вы тут не при чем, уверяю. Просто многие дети часто забираются к нам. И пугаются в усмерть. Так продолжаться не должно. Тем более, грот уже старый и сухой. Вот-вот обвалится. Теперь все?
Я кивнул.
-Могу я проводить вас до выхода из тоннеля? Вам, наверно, темно будет без моего света? – осведомился человек.
Я кивнул опять.
Не помню, как мы выбирались из тоннеля, как я шел домой – все было как в тумане. Вернувшись на работу, я действительно не увидел Васи, работа не доставляла удовольствия. Величайшее приключение в моей жизни кончилось. Вот так друзья. Спасибо, что выслушали старого человека. Быть может, вы мне не поверите, но только не называйте меня лжецом, я прошу вас.

***

Я закончил рассказ. Зеваки стали расходиться, оставляя меня один на один с початой бутылкой. Столик, только что облепленный людьми, стремительно пустел. Вокруг лампы болтались мухи, разговаривал сам с собой телевизор. Бармен протирал стаканы.
-Хорошо ты, бать, рассказываешь, - подал голос так и не вставший из-за стола тинэйджер, - прям за душу берет.
-Да уж ладно, - отмахнулся я, - все равно ты ведешь к тому, что хоть брехаю я и хорошо, а правды в моих словах – с ноготок.
-Ну уж нет, - ответил парень, - Уж я такого не скажу. Ты на меня-то взгляни, оторви взгляд от бутылки.
Я оторвал. Нормальный парень; волосы ершиком, очки темные, кожаная куртка, цепочка на шее, лицо бледновато. Очки парень точным движением руки спрятал в ладонь. Я вздрогнул. На меня взирали два синих и вроде даже кошачьих глаза.
-Ну, здравствуйте, Пал Палыч, - сказал Вася, прикуриваясь от воздуха…
2007 год.