Подумал, а не докидать ли мне остатки рассказов? Докидываю.

О самонадеяности.
Фэнтезийный этюд
(Текст изначально написан как предисловие
к роману, который, видимо, так и не увидит свет)

Дракон сладко зевнул, посмотрел из-под прикрытых глаз на своих детей, резвящихся на дальнем утесе, перевернулся, подставляя чешуйчатый бок теплому солнцу и легонько царапнул руины башни, устраивая поудобнее исполинскую лапу. Мудрые глаза заволокло белой пеленкой. Дракон был стар. Так стар, что уже и не знал, как его нарекли при рождении. Он прожил долгую жизнь, и ее результатом стал собственный замок, груда золота в каньоне и прекрасное потомство, готовящееся перенять богатство отца. Дракон помнил очень много. Одни воспоминания он холил и лелеял, от других старался избавиться. Но закостенелая память совсем не желала, чтобы из ее узора стерли хоть кусочек. И дракон, как и двести, и триста, и тысячу лет назад, помнил в мельчайших подробностях все свои взлеты и падения. Например, он помнил холод морских ветров, дующих снизу, и заставляющих поджимать лапы. Помнил он бесконечное одиночество скитаний от острова к острову, шторма, маленькие кораблики, носимые словно щепки неспокойной стихией. Помнил короткие недели сна в каком-нибудь овраге, подальше ото всех. Не то чтобы он кого-то боялся – напротив. Просто его характер был сродни характеру всего его рода. Скитальцы – всегда скитальцы. И все же он иногда чувствовал себя одиноким. Это ощущение поднималось из ниоткуда и редко длилось больше получаса. Но жгло, резало оно как меч древнего воина Ароха. Дракон лишь однажды повстречался с этим грозным оружием, но запомнил эту стычку лучше всей остальной жизни.  Тогда он был еще мягкочешуйчатым несмышленышем, всего-то лет двести–триста как вылез из яйца. Тогда еще казалось, что можно уничтожить любую крепость лишь грозным рыком, что можно выпить море назло мельтешащим под хвостом людишкам. Голова была полна ветра и юношеской спеси. Хотелось доказать всему миру. Что? Наверно, что он лучший, великий и неповторимый. А может, просто было некуда девать даденной от рождения силы, кто теперь разберет? Так или иначе, но дракон сам искал встречи с Арохом, чтобы когда-нибудь вложить в свое гнездо его пожелтевшие кости. Арох тоже был не прочь сразиться – в его голове пенился тот же неугомонный дурман. Они искали друг друга и, по велению судьбы, нашли. Иначе, конечно же, и быть не могло. И вот они встретились. Меч Ароха вонзился между ребер змея, распарывая каменную чешую как нож масло. Непознанная доселе боль заставила дракона взвыть, сотрясая воздух криком, от которого рушились горы. Герой, уже почувствовавший вкус победы над ящером был подхвачен волной драконьей боли и унесен в сторону Армастовых гор. Дракон даже не осознал того, что случилось. Боль спасла его от верной гибели. Но  все же он уползал с поля боя, орошая пустоши тяжелой как расплавленный свинец кровью…
Дракон мотнул головой. Не пристало приличному остепенившемуся отцу семейства переживать из-за дурных воспоминаний бесшабашной молодости. Ведь кроме них было еще столько приятных! Чего стоили искаженные от ужаса лица жителей какой-нибудь деревушки, которые так любил по молодости разорять дракон. Как глупо падали людишки там, далеко внизу под кожистыми крыльями, заслышав прерывистый рык змея! Но он не рычал – вот еще! Он смеялся. Смеялся над беспомощным человеческим родом, надо всеми, кто был слабже и глупее его, над несовершенством этих странных двуногих болванок. И как славно было после боя вскарабкаться на освежающе холодные камни гор, чтобы там встретить ночное светило! А эти огромные животные, которыми он питался на протяжении столетий! Всего одной тушей можно было уталить и голод, и жажду на года, а содранная кожа была хорошим и теплым настилом для нового гнезда. А ведь еще была Ейна, оставившая ему потомство, и улетевшая прочь, как весенний ветер. О, как он был счастлив! Целых два малыша мирно спали на сучьях, похлопывая себя маленькими, пока еще бесполезными крылышками…
-Да, были времена, - тихо прохрипел дракон и выгнулся дугой, разминая сладко нывший позвоночник. Вокруг плыла безмятежность неба, каменные склоны, образовывавшие полукольцо, были залиты мягким светом заходящего солнца. Замок, оплетенный хвостом гигантского ящера, мерно потрескивал от свалившейся на него тяжести. Золотые безделушки, сваленные грудами возле замка, переливались под закатным небом совершенно неземными цветами. Дракон зевнул и прикрыл глаза. Но в тот же миг безмятежность была рассечена истошным криком маленького дракончика. От вальяжности отца не осталось и следа. Замок мгновенно рухнул под напрягшимся хвостом. Глаза вспыхнули темным огнем и обратились в сторону горизонта. Оттуда за спину отца уже неслись, как две маленькие стрелы, детеныши громадного черно-синего  дракона. Отец расправил крылья, готовясь принять своих перепуганных чад. Дети пролетели к замку, сообщая отцу: «Там чужой!». Дракон напряг зрение. Теперь он мог различить каждого жучка в траве, если бы ему это понадобилось. Некоторое время горизонт оставался чист. Потом из-за черты, обрывающей зрение, выросла фигура человека в коричневом дорожном плаще.
-Ну да, - подумал дракон, - дети же ни разу не видели ни одного живого существа, кроме, разве что, птиц. Нет, надо, надо все-таки учить их охотиться, а главное, познакомить с людьми. М-да, так и сделаю. Завтра же.
Человек меж тем приближался своей неспешной походкой к логову дракона, не пугаясь ни костей, ни острых пиков. Его плащ развевался на ветру, оставляя на земле причудливую тень. Лицо человека было непримечательно – копна торчащей на голове белесой шерсти, когтей, как впрочем, и у всего рода человеческого, на руках нет и в помине. Тело худощаво и поджаро. Только, пожалуй, не так давно разбитая бровь задерживала на себе внимание.
-Эх, и как только такие неприспособленные существа способны жить в этом жестоком мире? – не без гордости за себя любимого подумал дракон.
Человек подошел почти вплотную к зверю, поставил ногу в сером дорожном сапоге на камень, и совсем негромко и спокойно сказал:
-Ну здравствуй, чудище.
У дракона был великолепный слух, и он, услышав произнесенную человеком фразу, засмеялся.
-Здравствуй, человечек, - дракон выпустил облачко дыма из носа, - экий ты смешной! Являешься ко мне в самое логово даже без приглашения.
-А ты ничуть не изменился, - ответствовал человек, - даже разговоры те же.
-Мы знакомы? - дракон был почти удивлен.
Человек криво усмехнулся.
-А разве у драконов не отличная память? Ты что, забыл?
Человечишка позволил себе насмехаться над ним! Он за это поплатится. Как только дракон удовлетворит свое любопытство.
-Наша жизнь гораздо длиннее человеческой, настолько, что ты и представить себе не можешь. Конечно, я не упомню всего.
-Ну да, ну да, - покачал головой человек, - и ты конечно же забыл разоренную деревню в устье Шана. И правильно – сколько их было на твоем веку, деревень то? А раз так, то ты абсолютно точно не помнишь маленького мальчика, сидящего подле трупа своего отца. А этот мальчик стоит сейчас перед тобой. Ты тогда рассмеялся и не тронул меня. А мне было совсем не до смеху. Я остался один, в сожженной деревне. Я похоронил всех жителей, хоть мне и было восемь лет. Вообще, я, наверно, должен сказать тебе спасибо. Меня теперь не удивишь никакой жестокостью – память в мельчайших подробностях хранит твои злодеяния.
Говорил человек без тени эмоций на лице, как будто вся прошедшая жизнь его не касалась, как прочитанный в книге роман. Только слегка наглая полуулыбочка не сползала с лица странника. У дракона от этой полуулыбки внутри сжималось что-то совсем маленькое и давно забытое. Это что-то нервничало каждой клеткой своего я и взрывалось от звериного ужаса при каждом слове маленького человечка. Но оно было мало даже чтобы завладеть сознанием какого-нибудь крестьянина, а не многотысячелетнего дракона. Змей задушил в себе ничтожный порыв одной только мыслью.
-Ну и чего же ты пришел, сын погибшего отца? – спросил дракон.
-Убить тебя, - так же спокойно ответил странник.
-Хм, - улыбнулся дракон, - достойный ответ. Знаешь, ты мне нравишься, парень. Ты, пожалуй, не погибнешь и даже получишь любой щит из тех, что лежат в этом замке, чтобы такой интересный экземпляр, как ты, не погиб от бешеной стрелы какого-нибудь варвара.
-Нет, - сказал человек. На этот раз в его глазах вспыхнули угольки.
-Как хочешь, - пожал чешуйчатыми плечами дракон, - смерть – достойный выбор, Хочешь биться – начинай сейчас, не трать ни свое, ни мое время.
И дракон обвил телом большой утес, положив лапы на самый острый кончик. Человек подошел ближе, немного отодвинулся. В глаза дракону устремился слепящий луч света. От него дымилась чешуя и саднели глаза. Дракон с ревом опустился на задние лапы и прорезал землю, на которой находился человек, тяжелым ударом. В скалистой почве образовалась траншея, а человечек лежал за камнем, припав спиной к массивному основанию, и тяжело дышал. Дракон выпустил в камень струю огня. Со лба человека потекли капельки пота, камень таял на глазах. Дракону оставалось только ждать. Вдруг человечишка выскочил из-за камня в огненное пекло. От его рук во все стороны струилась морозная масса, которая тут же разрушалась огнем. Дракон краем глаза заметил маленький ручеек, прямо по воздуху струящийся от моря к человеку. Странник творил из воды причудливые снежинки и пускал их наперерез огню.  Змей что есть силы взмахнул крыльями. Ручеек унесло, разбив на миллионы капелек. Связь порвалась, человек с хрипом повалился на землю. Змей, не теряя времени, ударил когтями… пустоту. Тут же замолкшее было чувство страха дало о себе знать. Теперь оно было смешано… с безысходностью что ли? Дракон, почувствовав недоброе, медленно повернул голову. Он увидел перед собой озлобленное, совершенно сумасшедшее и гневное лицо. Волосы странника плавно развевались, как будто он плыл в воде. Дракон не успел ничего. Смерч, смешанный с молнией, темными тучами и гневом одним титаническим сокрушительным ударом выбил из него жизнь. Дракон повалился на гору, которая много лет была ему мягкой постелью. Змей почувствовал, что его жизненный путь окончен. Но он не сдастся так просто этому человечишке, будь он хоть трижды великий маг! Зверь зашептал жуткое заклинание из шипящих и клацающих звуков на своем родном языке. Пускай этот человечек забудет все, раз его так тяготили воспоминания об отце! Дракон закончил шептать, и странник мешком повалился на землю, как секунду назад повалился сам змей. Удостоверившись, что дело сделано, змей позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Последней его мыслью было:
-Ну как в детстве прямо! Эх, ничему не научил тебя Арох…